Архивы Русской эмиграции (Париж)

Одновременно с созданием Музея-архива «Русской военной были» А.А. Геринг стал собирать и записывать воспоминания русских эмигрантов для издания многотомника «Архивы русской эмиграции».

Журнал Военная Быль, Париж

Архив журнала и объединения

Архивы русской эмиграции в Париже

Первые тома были изданы в США, но много материала осталось неопубликованными.

Согласно поручения Заведующего Музеем-Архивом Р.В. Колла-Мусиным Пушкиным бывшему редактору «Вестника Общества Русских Ветеранов Великой войны в г. Сан-Франциско»  М.Ю. Блинову о продолжении работы с архивами А.А. Геринга, была продолжена также работа и с «Архивами русской эмиграции», куда были также включены и архивы редакции для объединения и публикации всех имеющихся материалов. В связи с большой себестоимостью типографских услуг часть архивных материалов будет опубликована в электронном виде на справочнике «Русский Париж». Редакция допускает использование размещенных материалов с указанием на источник и активной гиперссылкой на страницу или справочник. При публикации преимущество отдается дополнительным сведениям и фото-материалам, опубликованных в следующих изданиях:

  • «Военная Быль» — журнал (Париж, Франция)
  • «Архивы русской эмиграции» — многотомное издание (США)
  • «Вестник Общества Русских Ветеранов Великой войны в г. Сан-Франциско»

Фрагменты истории образования Музея и Архива в Париже.
«К нашему глубокому огорчению и стыду, за все сорок лет военная эмиграция так и не создала общего архива-музея. Есть отдельные полковые, но общего — нет. Когда было образовано в 1950 году Обще-Кадетское Объединение, то я получил в наследство от полковника Приходкина его музей или вернее Архив под названием «Родной корпус». Там было все, что он мог собрать по истории и быту кадетских корпусов и военных училищ. В меру моих сил, я расширил это дело до обще-военного архива и срараюсь расширить его как только могу. В настоящее время, благодаря массе поступивших и продолжающих поступать на хранение частных офицерских дневников, папок и т.п. у нас образовалось довольно большое собрание. Я очень озабочен двумя вещами: оборудовать какое-то помещение, где можно было бы все это спокойно разобрать, классифицировать, привести в порядок и хранить дальше, потому что пока это в помещнии нашей церкви в больших картонах (их около двадцати), что конечно меня не удовлетворяет.  Второй вопрос очень серьезный — преемственность. Я не вечен. Я решительный противник отправки в какие бы то ни было иностранные хранилища и музеи и пошел по иному пути, который как то сейчвс становится вполне реальным: я собираю здесь в Париже группу людей, относительно молодых между 30 и 35 годами. Здесь есть таких подходящих, то есть мыслящих как мы и способных принять преемственность и «Военной Были» и музея-архива человек шесть. Этого для меня и для дела больше, чем достаточно. Их я соберу, после разговора с каждым в отдельности, которые уже начались, переговорю, организую их и буду спокоен вперед лет  скажем еще на двадцать.» (Из письма А.Геринга А.Невзорову из Парижа в Австралию N 8005 от 9 ноября 1964 года, машинопись).

Дополнительные материалы для историков:

Биографии, дополнительные сведения по материалам архивов в Париже

Воспоминания о службе в Русской Императорской армии

3-ий Кавказский стрелковый батальон. Оригинальный смотр
3-й Кавказский стрелковый батальон был расположен в одной из лучших частей Тифлиса, на Михайловском проспекте, почти рядом со знаменитым садом Муштаид. Главный фасад Тифлисского юнкерского училища выходил на, общий с этим батальоном, плац, в глубине плаца, несколько отступя от Михайловского проспекта, были казармы батальона. Поэтому, вся жизнь батальона проходила на глазах у юнкеров. Однажды, мы увидели батальон, выстроенным на плацу, со знаменем и оркестром. Вскорости, в экипаже подъехал генерал и как только он вышел из коляски, командир батальона скомандовал «слушай на краул!» Музыка заиграла Встречу, на солнце блеснула шашка командира батальона полковника барона Зальца, подошедшего с рапортом к командиру бригады генерал-майору Трейтер. Всё шло как и полагалось на инспекторском смотру. Поздоровавшись с батальоном, генерал обошёл фронт, опросил претензии офицеров, фельдфебелей и унтер-офицеров. С тем же опросом обошёл каждую роту. Претензий не было. Обернувшись кругом, генерал увидел большую толпу, запрудившую всю сторону плаца, примыкавшую к Михайловскому проспекту. В толпе кроме кинто, армян-лавочников, мальчишек, было много дам и барышень под разноцветными зонтиками. Генерал приказал отвести Знамя в казарму и, когда это было исполнено, обратился к батальону и скомандовал «Батальон, слушай мою команду. Батальон составь!» тихо звякнули штыки и батальон замер, выстроившись уже без винтовок. Последовала команда: «Кроме господ офицеров! Батальон телешись!» К нашему изумлению, стрелки сели на землю, стащили сапоги, засунули в них портянки и, не успели мы, «оконные наблюдатели», глазом моргнуть, как весь батальон выстроился за составленными винтовками, выровненный, но совершенно голый, только в лихо заломленных белых фуражках с козырьками.
Что произошло с толпой ротозеев! Зонтики, как по команде, закрылись, а их обладательниц, как ветром сдуло, видно было как они бежали вверх и вниз по Михайловскому проспекту. Кинто и мальчики подняли вой и крик и махали шапками от восторга. Генерал же, сопровождаемый командиром, медленно обходил фронт голых людей, «евших его глазами». До юнкеров, стоявших у настежь открытых окон, доносился бас генерала — «унтер?» Так точно Ваше Превосходительство», Юнкер? «Так точно Ваше Превосходительство», отвечал один из вольноопределяющихся, которых старый кавказский генерал, по привычке, называл юнкерами.
Обойдя батальон, генерал загремел на весь плац: «Спасибо стрелки! Молодцами глядите!» Дружно рявкнули стрелки «Рады стараться!» Толпа же все прибывала и прибывала. Прибежал частный пристав Амбарданов с нарядом городовых, так как толпа запрудила проспект и не пропускала экипажей. Снова загремел загремел голос генерала «Батальон, в казармы!»
С громовым Ура стрелки кинулись с винтовками, сапогами и остальной одеждой в руках и, едва скрылись в дверях, как генерал приказал горнисту играть «тревогу».
Не прошло и пяти минут, как батальон снова выстроился в стройную колонну. В дверях показалась адъютант поручик граф Хризосколео, а за ним, старый увешанный отличиями, знаменщик.»
«Под знамя!… Слушай на-краул!»
эпизод этот произошел в 1894 году.
Бывший юнкер Тифлисского юнкерского училища П.В. Сушильников. (Архивы русской эмиграции в Париже. Машинопись для журнала «Военная Быль»

Первая Мировая война и Орден Святого Георгия Великого князя Михаила Александровича

«Дорогой Владимир Гвидович!..
Конечно, я помещу твою статью о «Кресте Виктория». Относительно безобразного награждения у нас орденами и даже Георгием, совершенно с тобой согласен. У меня есть меленькая статейка одного артиллерийского офицера, к которому на батарею внезапно явился Великий князь Михаил Александрович и было приказано немедленно открыть огонь. Снарядов было очень мало, позиция была спокойная и стрелять совершенно не к чему. Скрипя сердцем, поручик открыл огонь и вызвал ответ немцев или австрийцев. Стреляли довольно долго и совершенно без толку и те и другие. Наконец, Начальник Дикой дивизии удалился с батареи и тогда было разрешено остановить стрельбу. Что же оказалось? Не в меру усердные начальники решили дать возможность Великому князю получить Георгий (Орден Святого Георгия). Оказывается, Великому князю, чтобы получить Георгий достаточно было побывать просто «под огнем».. Так что, видишь, меня этим не удивить, что англичане очень аккуратны, между собой даже честны и дисциплинированы – это тоже правда, но.. уж очень я ненавижу эту «добрую старую Англию» и как то не хочется воспевать или даже упоминать о подвигах господ героев Лиенца*, Платтена и прочего…
5 мая 1956 года, город Париж N 2582 (машинописная копия), письмо редактора «Военная Быль» А.А. Геринга коллекционеру и члену Общества Ревнителей Русской Военной Старины Рихтеру В.Г. Собственный архив редакции путеводителя «Париж и Франция», публикуется впервые.

Русско-японская война и награды
«Я ведь тоже участник этой войны, вместе с покойным А.А. Лампе*** — он 6 Восточно-Сибирского батальона, а я 5 понтонного батальона, в одном корпусе. За Японию заработали одновременно: Фредерикс (сын Министра Двора) в 4 В.-Сиб. Саперный батальон — Георгия 4-й степени (потому, что сын министра Двора), Лампе — 6 В.- Сиб. Сапер. б. — Анна 4-й степени, Сазонов — 5 Понтонный б-н — Владимир 4 степени с мечами и бантом» (из письма К.Л. Сазонова А.А. Герингу, апрель 1970, город Авиньон, Прованс). Ответ А.А. Геринга: «Много «интересного» проходило в нашей старой армии, вроде случая с Фредериксом, о котором Вы рассказываете. Вот моего корпуса два брата просыпали все возможные репетиции и экзамены в Николаевском кавалерийском училище, держали при училище вольноопределяющимися, опять провалились, но.. по Высочайшему Повелению произведены в корнеты в 17 гусарский Черниговский полк, которым командовал брат Государя. А почему? Отец был Орловский вице-губернатор..(письмо от 28 апреля 1970 года, город Париж, N12829 машинопись).

* Лиенц — город в Австрии (Восточный Тироль, горы Альпы), где в 1945 году англичане выдавали Сталину казаков и беженцев, и где ежегодно Русская Православная Церковь на местном кладбище поминает жертв Ялтинского соглашения. Платлинг — лагерь для перемещенных лиц (DP)  и Разоруженных формирований противника (DEF) в Баварии, где выдавались чины Русской Освободительной Армии (РОА) генерала Власова.

** фон Рихтер Владимир Гвидович — знаменитый коллекционер медалей и знаков, историк, до конца декабря 1954 года руководил своим небольшим туристическим бюро.

*** Генерал, Председатель Русского Обще-Воинского Союза, похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа